Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков] - Фредерик Дар

На вокзале Сен-Лазар я взял такси и отправился в редакцию газеты.

Прямо напротив здания редакции располагалось небольшое кафе. Я купил газету и устроился около окна. Идеальное место для слежки. Я сидел спиной к другим столикам, а с улицы разглядеть меня не позволяли плотные шторы.

Развернув газету и сделав заказ, я принялся наблюдать за сновавшими туда-сюда многочисленными посетителями в надежде встретить Эмму. В кафе было шумно от смеха и разговоров, но я, как никогда, ощущал горечь и грусть одиночества.

Я просидел долго, потеряв счет времени. Внезапно я услышал совсем рядом женский голос, заставивший меня подскочить на месте. Я не мог ошибиться: голос принадлежал Эмме. Мои руки задрожали. Я не заметил, как она вошла. Возможно, она была в кафе еще до моего появления. Теперь главной задачей было остаться незамеченным. Я с головой закрылся газетой и замер. Эмма сидела прямо за моей спиной и разговаривала с каким-то мужчиной, отражение которого виднелось в хромированной отделке бара. Он только что пришел. Я вспомнил, что обратил внимание на этого высокого худощавого человека, когда он входил в кафе. Меня подмывало рассмотреть его хорошенько, но я не мог этого сделать.

— О мой дорогой, — послышался шепот Эммы. — Как я рада тебя видеть! Ну и страху я вчера натерпелась, вернувшись домой. Чуть было не прокололась! Представь себе, этот болван Массонье вздумал позвонить ко мне домой и попросить тебя к телефону.

— Что ты говоришь! — резким голосом, в котором звучало недовольство, воскликнул молодой человек. — И что же?

— Успокойся, Эрве, я смогла вывернуться, сочинив какую-то историю. Кажется, Жеф мне поверил.

— Ладно.

— Я могу заставить его поверить во что угодно. Даже смешно, насколько умные люди становятся доверчивыми, когда они влюблены.

— Мне начинает казаться, что его любовь переходит через край. Это плохо кончится.

— Тсс, не говори так громко, нас могут услышать…

Я не узнавал Эмму. Ее голос звучал униженно и смиренно.

Парень постучал монеткой по мраморному столику, требуя счет.

— Гарсон!

Он расплатился, и они, обнявшись, вышли из бара. Прячась за шторами, я смог рассмотреть, наконец, этого Эрве Гино. Он был высоким и очень красивым, с густой черной шевелюрой.

«Жеф, — сказал я сам себе. — Тебе выпала судьба, поистине не имеющая себе равных. Лишь с тобой могут случаться подобные вещи!»

Я в очередной раз сыграл роль простака, обкраденного, обманутого, невезучего и всеми презираемого. Эмма с искусством величайшей актрисы сумела влезть мне в душу и обвести вокруг пальца, сочинив историю про детское увлечение по имени Эрве Гино. В сущности, своими методами она мало отличалась от усопшего мужа. Так же, как и он, она использовала меня в качестве машины для производства статей.

Эта по уши влюбленная женщина была готова обмануть весь белый свет, чтобы обеспечить карьеру предмету своей любви. Я усмехнулся, вспомнив, как занимался домашними делами в Сен-Клу. Я готовил ей ужин, пока она нежилась в объятиях своего любовника, я чистил кастрюли, мыл посуду. Она сделала из меня исполнительного, послушного робота.

Но, к счастью, иногда случается, что и роботы ломаются!

5

Я понял, что стою на краю пропасти. Все складывалось против меня: Эмма, любовь, которую я продолжал к ней питать, мое прошлое, моя изуродованная, словно вырубленная топором рожа, а главное, общество… Я ощущал его медленную разрушительную работу, направленную на мое уничтожение. Где-то во тьме плелась невидимая паутина, в которую я в скором времени обязательно попаду, и все мои проблемы на этом закончатся. Не нужно будет бороться, отпадет необходимость делать свой выбор. Жизнь упростится до предела.

Вернувшись домой, я направился в комнату Эммы. После раскрытия ее коварства меня терзала странная идея.

Уже не однажды мне приходила в голову мысль, что именно Эмма убила Медину. Теперь я был в этом уверен. Я знал, что она решилась на убийство, прочитав мою знаменитую статью-обращение к комиссару. До смерти своего супруга, а не после Эмма сообразила, как эту статью можно использовать. Она планировала убийство своего ненавистного спутника жизни задолго до моего появления в их доме, и как только представился случай, поспешила им воспользоваться, ни минуты не колеблясь. Мне бы следовало прийти в ужас от подобного открытия, но писатели отличаются от нормальных людей тем, что воспринимают жизненные явления через призму сочинительства, а окружающих людей представляют книжными персонажами. Эмма в роли убийцы казалась мне необыкновенно притягательной, и я как истинный литератор принялся выстраивать в голове сюжет детективного романа.

Итак, она его убила! Тут же возникал следующий вопрос: каким образом? Ей вряд ли удалось бы справиться с этим коренастым мужчиной, прежде чем он вскрыл себе вены. В результате вскрытия не удалось обнаружить никаких следов снотворного в организме Медины, равно как и следов побоев. Как же это произошло? Чем глубже я анализировал этот случай, тем смешнее казались мне мои подозрения. Тем не менее моя убежденность в виновности Эммы лишь укреплялась.

Можно было выдвинуть и иную версию, предположив, что ей помог Гино, но и эта гипотеза не выдерживала критики и рушилась при ближайшем рассмотрении. Никогда бы любовники не рискнули пойти на подобный шаг. Ведь моя комната находилась рядом с комнатой их жертвы. Эмма смелая женщина, но не до такой же степени!

Я уселся в кресло и стал внимательно рассматривать кровать. В то утро Медина встал с нее, прошел несколько шагов до ванной комнаты, оттуда он уже не вышел живым… Внезапно я заметил на обивке кровати у изголовья зигзагообразную царапину, которая показалась мне подозрительной. Я решил рассмотреть супружеское ложе Медины поближе. Отбросив подушки, я обнаружил другие царапины, извивающиеся вдоль грязно-розового атласа, выглядевшие вблизи весьма зловеще. Судя по всему, это был след от ногтей сведенных вместе пальцев. Видимо, Медине связали руки, пока он спал. Я помнил, что мой бывший хозяин отличался богатырским сном. Он даже купил себе специальный будильник с усиленным звоном. Эмме не составило труда связать спящего и заткнуть ему рот. Но когда она попыталась стащить мужа с кровати, он предпринял попытку схватиться за что-нибудь, чтобы удержаться.

Я внимательно изучил вероятный маршрут от кровати до ванной комнаты. Аналогичные следы были обнаружены и на паласе.

Дверь в спальню открылась в тот момент, когда я стоял на четвереньках, являя собой великолепный экземпляр Шерлока Холмса-любителя. Вошла Эмма и, нахмурив брови, спросила:

— Что с вами, Жеф?

Я с улыбкой посмотрел на нее.

— Извини, что посмел в твое отсутствие хозяйничать в спальне. Но мне необходимо было кое-что найти.

— Здесь?!

— Ну конечно, только здесь я мог обнаружить следы твоего преступления…

Эмма мгновенно стала такой же мертвенно-бледной, каким был Медина.

— Жеф, я ненавижу подобные шутки!

— Это не шутка, Эмма, и тебе это отлично известно!

Я не спеша поднялся. Эмма находилась в полуобморочном состоянии, и я, на всякий случай, обнял ее за талию.

— Дорогая моя, признайся, что ты убила его ради меня! Как только он переписал мою статью, обращенную к вымышленному комиссару, ты сказала себе, что ее можно представить в виде письма к настоящему комиссару, разве не так?

— Умоляю, прекрати меня мучить!

— Я должен знать, Эмма, вот уже несколько месяцев я страдаю от неопределенности, сам себе говорю, что подобное доказательство любви я не заслужил, я просто не смею в это поверить…

Ее глаза сверкнули, и она быстро отвернулась.

— Не будем об этом говорить, мой дорогой. Пожалей меня!

Но я был опьянен своей легкой победой и шел напролом.

— Итак, это правда! О любовь моя! Ты сделала это ради меня! — Свои восклицания я перемежал лихорадочными поцелуями. — Ты сделала это ради меня! Ради меня!

— Да, Жеф, ради тебя!

— Спасибо, спасибо! Мне и в голову не приходило, что ты до такой степени меня любишь!

— Ну вот, теперь ты сам в этом убедился!

— Но как тебе это удалось?

— Давай не будем об этом говорить!

— Наоборот, именно об этом я хочу говорить! Я хочу знать все подробности!

Она протестующе затрясла головой.

— Ты его связала, не так ли?

— Нет, он бы проснулся, хотя и спал очень крепко.

— А как же тогда?

— Все гораздо проще, Жеф!

— Рассказывай…

— Фернан всегда спал на боку, положив щеку на сложенные вместе руки.

Я понял, что необходимость давить на нее отпала. Актерские наклонности Эммы взяли верх над осторожностью. Ей самой не терпелось поделиться содеянным.

— Накануне вечером я заставила его надеть пижаму из очень прочного материала.